Поход Пянды. Открытие Лены

   (родился в последнем десятилетии XVI - умер в первой пол. XVII в.) , землепроходец, один из первооткрывателей Восточной Сибири.

Помор с р. Пянды. На коче морем в 1618 достиг Мангазеи. В 1619 побывал в Норильских горах, где, по-видимому, добыл некоторое количество серебра и получил возможность организовать поход на «дальнюю реку Елюэна» (Лену) для закупки пушнины.

Из Мангазеи с отрядом в 40 «гулящих людей» (свободных россиян, занимающихся отхожими промыслами) перешел в Туруханск и построил там несколько стругов. Летом 1620 землепроходцы начали подъем по Нижней Тунгуске под парусом или, как бурлаки, использовали бечеву.

Весной 1623 они добрались до Чечуйского волока, где Нижняя Тунгуска довольно близко - на 20 км подходит к Лене, и перетащили на нее суда. После ледохода Пянда спустился по Лене, скорее всего до излучины, где река меняет направление с восточного на северное. Среди якутов , еще неизвестного русским народа, зимовать землепроходцы не решились и возвратились к Чечуйскому волоку. Намереваясь разведать новый путь, Пянда поднялся по Лене на легких судах приблизительно до 54° с. ш. Оставив лодки, землепроходцы проследовали на запад через степи, населенные скотоводами-братами (бурятами), до большой реки (Ангары), текущей на север. Глубокой осенью на карбасах они прошли по Ангаре до устья и прибыли в Енисейск еще до наступления 1624. Есть предположение, что Пянда возглавил одну из двух крупных партий промысловиков, отправившихся в 1626 в верховья Нижней Тунгуски.

Берега р. Лены. Урские Ворота. Хромолитография

За три с половиной года великий землепроходец прошел неведомыми речными путями ок. 8 тыс. км, положив начало открытию русскими Восточной Сибири. Он проплыл по Нижней Тунгуске примерно 2300 км, проследил течение обнаруженной им Лены на 2400 км, первым сплавился по Ангаре, осмотрев 1400 км ее течения, и доказал, что она и Верхняя Тунгуска - одна и та же река.

Никаких сведений о Пянде в течение следующих 17 лет после похода не сохранилось. Имеется лишь краткое упоминание о посещении им Якутска в 1643. Дальнейшая его судьба неизвестна.

статья из энциклопедии "Арктика - мой дом"

В

первые годы XVII в. русские знали не только устье Енисея и Енисейский залив, но и р. Пясину на п-ове Таймыр. Об открытии устья Енисея голландец Исаак Масса , живший по торговым делам в Москве в 1601 - 1609 гг., рассказывает, что «во время смуты» по распоряжению сибирского воеводы «при участии многих жителей Сибири» были организованы два похода. Сведения об одном, сухопутном, предпринятом на восток, за Енисей, не позднее 1604 г., очень сбивчивы, его достижения неясны. Есть, правда, предположение, что 700 его участников форсировали Енисей в низовье и прошли по равнине до р. Пясины, положив начало открытию русскими «земли Пясиды», т. е. западной части крупной Северо-Сибирской низменности.

Рассказ о другом походе, направленном воеводой на север, не вызывает сомнений, тем более что он подтверждается картой Сибири, составленной И. Массой в 1612 г. «Особые крытые лодки [кочи],В XVI–XVII вв. русские кочи были двух видов - большие и малые. Большой морской коч имел до 19 м в длину, 5–6 м в ширину, 90 т водоизмещения. На верхней палубе размещались две лодки. капитаном которых был назначен некий Лука », ранней весной 1605 г. (?) начали сплав по Оби. Летом они вышли из Обской губы в море, повернули на восток, прошли мимо Гыданской губы, не заметив ее: на карте Массы она не показана, но видели два безымянных острова (Олений и Сибирякова) у входа в Енисейский залив. Флотилия Луки не только входила в Енисей, но и продвинулась дальше на восток, за о. Сибирякова, и открыла устье и низовье р. Пейсиды (Пясины) на п-ове Таймыр. Другому отряду, направленному воеводой сухим путем, возможно уже известной дорогой на Мангазею и далее к устью Турухана, предписывалось оставаться «у реки [Енисея], пока не придут лодки», с наказом вернуться через год, если они не дождутся флотилии Луки. Отряд Луки получил от воеводы задание «тщательно изучить берег и все то, что они найдут на нем достойным исследования. Они сделали то, что им было приказано», и даже больше: люди из сухопутного отряда побывали в горах (северо-западная часть плато Путорана, крутым уступом поднимающегося над равниной) и в полиметаллических рудах обнаружили серебро. Оба отряда встретились в устье Енисея. Сам «капитан Лука» и часть его спутников умерли во время этого похода, а остальные вернулись в Сибирь «тем же путем, каким сюда пришли». Сибирский воевода отправился в Москву с докладом об успехе предприятия. «Доклад его, заканчивает И. Масса свой рассказ, - хранится среди сокровищ Московского государства до окончания войны, и затем, вероятно, он будет рассмотрен. Но мы боимся, что до этого времени он пропадет, что поистине будет печально, так как путешественники нашли много различных и редких островов, рек, птиц, диких зверей - все это далеко за Енисеем». Скорее всего, именно благодаря находке серебра в Москве посчитали доклад очень важным и поместили «среди сокровищ», но он действительно исчез.

Первое дошедшее до нас русское известие о плавании промышленников по Енисею и морем до р. Пясины относится к 1610 г. и связано с именем торгового человека с Северной Двины - Кондратия Курочкина . В июне он с товарищами спустился на кочах от «Новой Мангазеи» вниз по Енисею. В устье реки они простояли пять недель из-за льдов, занесенных северным ветром из Карского моря: «А лед давной, ни о которую пору не изводится, в толщину сажен тридцать и больше». В начале августа «потянул полуденный ветер и тем ветром лед из устья отнесло в море одним днем». Промышленники без труда вышли через Енисейский залив в море, повернули на восток, шли вдоль берега два дня и вошли в р. Пясиду (Пясину), а «Пясида падает в море одним устьем». По личным наблюдениям или со слов других русских, Курочкин дает точные сведения о таежной приенисейской полосе к югу от Туруханского зимовья: «...Енисея де глубока, кораблями ходить по ней можно ж, и река угодна, боры и черный [лиственный] лес, и пашенные места есть, и рыба в той реке всякая... [и] люди на той реке живут многие».

До этой экспедиции в Москве считали «Мангазею и Енисею» страной недоступной или, во всяком случае, малодоступной для иностранцев, если бы те захотели прийти туда морским путем: власти твердо знали только об устье Оби, которое, по словам Курочкина, «мелко добре; не только большим суднам, кораблем или ночами ходити и мелкими судами ходити не можно». Курочкин же сообщил, что Енисей доступен даже для больших судов («большими кораблями из моря в Енисею пройти можно») и что, следовательно, туда могли бесконтрольно приходить для контрабандной скупки пушнины не только русские, но и иностранные торговые люди: «А падет-де Енисей в морскую губу Студеного моря, которым ходят немцы из своих земель кораблями ко Архангельскому устью». Это сообщение очень встревожило сибирских воевод, и они добивались запрещения «морского хода» в Мангазею. В 1619 г. царским указом «Мангазейский морской ход» был запрещен под страхом смертной казни, чтобы «немецкие люди [иностранцы] от Пустозерска и от Архангельского города в Мангазею дороги не узнали и в Мангазею не ездили».

осле плавания К. Курочкина безвестные полярные мореходы, продолжая поступательное движение русских вдоль «матерого» побережья Северной Азии, достигли залива Миддендорфа (у 93° в. д.) и открыли 300 км берега, которому позже было присвоено имя Харитона Лаптева .В 1741 г. X. Лаптев на этом побережье нашел остатки костров.

В 1940–1941 гг. советская гидрографическая экспедиция на судне «Норд» на северном острове из группы Фаддея (у 108° в. д.) наткнулась на обломки лодки, старинные вещи, в том числе пищаль и огнеприпасы, медные котлы, нательные кресты, остатки одежды и обуви русского образца и русские серебряные монеты чеканки не позднее 1617 г. А на берегу бухты Симса (77° с. ш., 106° 50" в. д.) гидрографы нашли останки по крайней мере трех человек, развалины избы, обрывок документа - жалованной грамоты, большое количество личных вещей, в том числе два именных ножа, комки меха песца и соболя, навигационные приборы и русские старинные монеты. Всего на острове и у залива Симса после раскопок 1945 г. найдено около 3 500 монет. В результате внимательного исследования удалось установить имена владельцев, вырезанные на ножах: Акакий и Иван Муромцы , т. е. выходцы из муромского села Карачарова.Из этого же села, как известно, происходил русский былинный богатырь Илья Муромец. Не исключено, что они принадлежали к очень богатой семье Пахомовых-Глотовых, сведения о которых дошли до наших дней, и первыми из муромских крестьян стали заниматься пушной торговлей.

A. и И. Муромцы

Найденный вещевой материал позволил подавляющему большинству исследователей и историков открытий сделать вывод о том, что это была русская торгово-промышленная экспедиция первой четверти XVII в. (1615–1625 гг.) и шла она с запада, так как в то время промышленники но восточносибирским рекам еще не достигли моря Лаптевых. Эта версия во втором издании «Очерков...» (с. 250) изложена так: около 1620 г. человек десять неизвестных русских мореходов, двигаясь, вероятно, на одном коче на восток, прошли через Карское море и преодолели самый трудный участок Северного морского пути, обогнув северную оконечность Азиатского материка. Приблизительно в 100 км к юго востоку от мыса Челюскин они остановились на зимовку на берегу бухты Симса и из плавника построили избу. Но крайней мере трое, среди них одна женщина из народностей энцев, погибли во время зимовки. Летом часть зимовщиков перешла на лодке на северный остров группы Фаддея (к востоку от бухты Симса) и, по всей вероятности, тоже погибла.

С. В. Обручев , поддерживавший «западную» версию, считал, что для большей части зимовщиков экспедиция закончилась не столь трагически. В ноябре, с первым снегом, захватив все оружие, кроме одной пищали, луки со стрелами, пулелейки. рыболовные снасти, от залива Симса они двинулись на юг, вышли в жилые места и в конце концов добрались до Мангазеи.

В 1975 г. советский географ В. А. Троицкий , опираясь на результаты своих раскопок летом 1971 г. и опубликованные труды XVII в., предложил другую, «восточную» версию. В ее пользу говорят следующие главные факты: отсутствие среди найденных вещей предметов, предназначенных «для развертывания торгово-промышленной деятельности», большое количество пушнины, «остатки которой даже спустя триста лет показались нашедшим ее целым складом», наличие на этом складе множества собольих мехов, сходство комплектов предметов, обнаруженных в обоих пунктах находок, сообщение голландского географа Николаса Витсена о плавании к Таймыру с востока. Согласно В. А. Троицкому, в 40-х гг. XVII в. экспедиция на двух кочах вышла в море с грузом пушной казны, собранной в бассейне р. Лены, и продвинулась на запад до о-вов Фаддея и залива Симса; в этих пунктах потерпели крушение один за другим оба коча. Оставшиеся в живых мореходы двинулись на юг, пересекли «Ледяные горы» (Бырранга) и видели на востоке море Лаптевых, а на западе озеро Таймыр, принятое ими за море. Ныне, более обоснованной выглядит «восточная» версия.

реди «гулящих людей» в Мангазее около 1619 г. выделился Пянда , владевший неведомо откуда добытыми средствами. («Пянда», конечно, не фамилия, а прозвище»)Опушка подола самоедской малицы - оленьей рубахи глухого покроя, шерстью внутрь, - пушилась на подоле для красоты разноцветным собачьим мехом; такая опушка называлась пяндой. Ныне документально доказано, что в Якутии промышляло два человека с таким прозвищем: Пянда Софонов по имени Демид (1637 г.) и Пантелей Демидович Пянда (1643 г.). Великого землепроходца, скорее всего, звали Демидом Софоновичем Пяндой. Прибыл он из Енисейского острога. Собрав небольшую группу гулящих людей, 40 человек, Пянда перешел с ней «на промыслы», т. е. для скупки пушнины, из Мангазеи в Туруханск, поставленный на нижнем Енисее против устья Нижней Тунгуски. Коренные жители Енисейского края посещали Туруханск для обмена пушнины на русские товары. Приходили они иногда из очень далеких районов и рассказывали, что к Нижней Тунгуске на востоке подходит другая великая река, на которой живет «много народов», и река та Елюенэ, что по-эвенкийски означает «Большая река», «угодна и обильна». Русские стали называть ее Леной. В то же время в Мангазее и в русских зимовьях на Енисее начали распространяться слухи о другой большой реке к востоку от Енисея. Один слух был записан со слов местного «князьца» (старейшины) в декабре 1619 г.: «...та река великая, а имени он не знает, а ходят тою рекою суда большие и колокола на них великие есть... и из пушек с тех... судов стреляют...» Это сообщение не могло относиться к Лене, на которой до прихода русских не плавали суда, имеющие на борту пушки, да и вообще не появлялись люди «с огневым боем». Возможно, эти слухи отражали через десятки посредников действительные факты о плаваниях по Амуру китайских судов.

Вряд ли туруханские промышленники искали на неведомой восточной великой реке встречи с хорошо вооруженными судами, принадлежавшими бог весть какому народу. Но их соблазняли иные рассказы (вполне достоверные) об обильных непочатых охотничьих угодьях, суливших им огромную добычу, в особенности если они первыми придут на р. Лену. Слухи о вооруженных пушками судах предостерегали русских от слишком поспешного похода на юго-восток; надежда на обогащение понуждала к быстрому походу. Этими двумя противоречивыми побуждениями, как мы увидим, объясняются неровные темпы продвижения отряда Пянды.

К 1620 г. Пянда с другими русскими построил несколько стругов и в начале лета двинулся из Туруханска вверх по Нижней Тунгуске. Широкая полноводная река текла в высоких, покрытых лесом берегах, и с севера и юга в нее впадали таежные реки. В двух-трех местах пришлось преодолеть небольшие пороги, но в общем подъем по реке проходил сравнительно быстро, пока русские не достигли района, где долина Нижней Тунгуски суживается и круто меняет направление на юг. В этом месте, выше устья Илимпеи, у порогов их задержал затор плавника. Русские думали, что тунгусы нарочно преградили им путь по реке срубленными деревьями. Отряд остановился, то ли опасаясь неожиданного нападения, то ли чтобы заняться скупкой пушнины в этой местности, где Нижняя Тунгуска, текущая на северо-запад, сближается с притоком Лены Вилюем, текущим на восток. Так или иначе, но там было поставлено - несколько выше порогов - зимовье, которое еще в середине XVIII в. местные жители называли Нижним Пяндиным. Тунгусы часто совершали на него набеги, но русские легко отражали их «огневым боем».

Летом 1621 г. отряд Пянды лишь на несколько десятков километров поднялся по реке на стругах и немного ниже Средней Кочемы (у 62° с. ш.) построил Верхнее Пяндино зимовье. В 1622 г., когда река вскрылась, отряд Пянды поднялся по ней еще на несколько сот километров (до 58° с. ш.) и здесь в третий раз остановился на зимовку. По одной версии, остановка была вызвана противодействием эвенков; по другой, напротив, надеждой на выгодный торг с ними. В районе зимовки Нижняя Тунгуска близко подходит к верхней Лене - это Чечуйский волок (около 20 км). Вероятно, именно тогда Пянда разузнал, что на Лене нет никаких больших судов с колоколами и пушками.

Весной 1623 г. отряд Пянды перетащил на Лену или построил там новые струги и двинулся вниз по реке «за льдом», т. е. сразу же после ледохода. Несколько дней русские плыли на северо-восток между высоких, покрытых лесом берегов. Скалы иногда подходили вплотную к воде, и через эти скалистые «щеки» Лена стремительно несла струги Пянды. Ниже устья большого и полноводного южного притока (Витима) река стала шире, течение спокойнее, и через несколько дней она повернула на восток. Усеянная островами, Лена текла здесь в пологих берегах. Только вдали, иногда в большом отдалении, виднелись возвышенности. Приняв с юга еще один большой приток (Олёкму), Лена снова изменилась - текла в обрывистых, скалистых, иногда отвесных берегах. На всех участках она была широка и полноводна и по-прежнему усеяна островами. Неизвестно точно, до какого места дошел Пянда, вероятнее всего до того района, где могучая река поворачивает на север, выходит на равнину (Центральноякутскую), а пойма ее расширяется до 15 км. Эта местность была более населена, чем пройденные ранее области. Здесь среди нового для русских народа - якутов - Пянда не решился оставаться на зимовку с небольшим отрядом. Он повернул обратно, поднялся по реке до Чечуйского волока, но не перешел на Нижнюю Тунгуску, а решил разведать новый путь.

Пянда поднялся по верхней Лене до того пункта, куда еще можно дойти на легких судах (у 54° с. ш.). Там отряд прошел прямо на запад через степи, населенные скотоводами - братами (бурятами), до большой реки (Ангары), текущей прямо на север. В верхнем течении она замерзает очень поздно, обычно во второй половине декабря. Поэтому русские, если они осенью достигли Ангары, вероятно, близ устья Уды, имели еще время построить новые легкие временные суда - типа западносибирских карбасов - и начать сплав за несколько недель до ледостава. Отряд Пянды плыл вниз по широкой полноводной реке, быстро катившей в крутых таежных берегах свои воды.

Правобережная полоса была здесь сравнительно обжита - теми же братами, с которыми русские уже познакомились на верхней Лене. Но чем дальше отряд продвигался на север, вниз по реке, тем безлюднее становилась местность. На участке, где Ангара делает излучину, ниже устья ее большого южного притока (Оки), промышленники с опасной, но благополучно миновали ряд больших падунов (порогов). За ними течение стало спокойнее, и река круто повернула на запад, к Енисею.

Нижнюю Ангару русские начали посещать - для сбора ясака среди местных эвенков - не позднее 1618 г., когда был основан Енисейский острог; они назвали ее Верхней Тунгуской. Пянда встретил здесь ясачные зимовья. Если он и прекратил сплав из-за того, что река стала, а ледостав здесь начинался в ноябре, то мог санным путем добраться до Енисейска, где закончился его поход, еще до начала 1624 г.

За 3,5 года Пянда прошел новыми речными путями около 8 тыс. км и положил начало открытию русскими Восточной Сибири. Он обследовал Нижнюю Тунгуску приблизительно на 2 300 км и доказал, что верховья ее и Лены сближаются, и через открытый им Чечуйский волок русские вскоре начали проникать на Лену. В течение одного лета Пянда прошел вниз и вверх по Лене около 4000 км, причем проследил ее течение на 2 400 км. Он первый указал русским на удобный путь от верхней Лены к Ангаре, и этим путем - в обратном направлении - вышел в 1628 г. от Енисея на верхнюю Лену землепроходец Василий Ермолаевич Бугор . Наконец, Пянда был первым русским, проследившим течение Ангары почти на 1 400 км от истока и доказавшим, что она и Верхняя Тунгуска - одна и та же река. Подлинные записки и даже копии показаний Пянды не сохранились. Рассказы о нем собрал в Енисейском крае и Якутии - более чем через сто лет - участник академического отряда Великой Северной экспедиции историк Г. Миллер .

ткрытие Северо-Сибирской низменности и первые русские на Среднесибирском плоскогорье В конце первого или начале второго десятилетия XVII в. из Туруханска как основной базы русские начали продвижение на север. Они открыли р. Курейку, еще один крупный правый приток Енисея, севернее обнаружили другой - р. Хантайку - и поставили на ней ясачное зимовье. Опираясь на него, промышленные и служилые люди открыли Хантайское озеро и три более северных - Лама, Кета и Пясино, исток одноименной реки. В горах этого района они начали добывать руду и выплавлять медь и серебро. Проникновение в «землю Пясиду», т. е. Северо-Сибирскую низменность, осуществлялось медленно из-за сурового климата страны. И все же в поисках новых «землиц» мангазейцы прошли по этой земле на восток близ северного подножия Среднесибирского плоскогорья, обнаружили р. Хета и в 1626 г. на ее слиянии с р. Котуй (близ 72° с. ш.), т. е. там, где начинается р. Хатанга, срубили Пясидское зимовье.Не исключено, что именно из этого зимовья в начале 30-х гг. XVII в. Иван Елфимов во главе отряда стрельцов и промышленных людей прошел по долине Хатанги до устья и открыл р. Попигай. По долине Котуя промышленные люди поднялись на Среднесибирское плоскогорье с севера, проследив эту составляющую Хатанги на 500 км, и в 1634 г. на богатом рыбой озере Ессей (у 68° 30" с. ш.) поставили другое ясачное зимовье.

С одного из восточных притоков Пясины, возможно с р. Дудынты, через короткий волок промышленники перешли на реки системы Таймыры - сначала на Верхнюю Таймыру, а затем, открыв озеро Таймыр, - и на Нижнюю Таймыру. В ее устье, по М. И. Белову, в наше время обнаружены русские старинные избы и предметы обихода.

Почти по пятам Пянды летом 1622 г. из Туруханска на верховья Нижней Тунгуски вышел отряд служилых и промышленных людей, возглавляемый пятидесятником Григорием Семеновым . Проводником стал крещеный ненец из Пустозерска Игнатий Ханептек , хорошо знавший реку, так как с 1608 по 1621 г. собирал ясак с «народцев», живущих в ее бассейне. Летом 1623 г. отряд добрался до верховьев Нижней Тунгуски и здесь разделился: Семенов с большей частью людей вернулся в Туруханск, а Ханептек в сопровождении нескольких промышленников, воспользовавшись, очевидно, Чечуйским волоком, достиг Лин-реки (Лены). Вниз по ее долине они шли «семь недель наг и голоден» и собрали первый ясак с одного из якутских племен. В Мангазею Ханептек и его спутники вернулись в 1624 г. прежним путем.

Для упрочения царской власти в бассейне Нижней Тунгуски, укрепления положения русских промышленников и прекращения грабежа ясачных людей всю реку до верховья в 1628 - 1630 гг. с двумя зимовками прошла военная экспедиция С. Навацкого .

Подкаменная Тунгуска была открыта енисейским землепроходцем Поздеем Фирсовым . Летом 1623 г. он собрал ясак в ее устье, а затем поднялся по реке, преодолев два крупных порога, до р. Чуни, впадающей в нее справа (у 96° в.д.). После стычки с эвенками Фирсов впервые объясачил их и вернулся в Енисейск, проследив около 500 км течения реки. От эвенков он, вероятно, получил сведения о том, что верховья Подкаменной Тунгуски не подходят близко к другим рекам на востоке, т. е. к притокам Лены. Не исключено, что его последователи проверили факт отсутствия волоков, вот почему на Енисее против устья этого притока не возникло значительных пунктов.

ервый известный нам поход русских северным путем с Енисея на Лену относится к 1630 г., когда Мартын Васильев с 30 служилыми людьми от «Новой Мангазеи» поднялся по Нижней Тунгуске до того места, где она сближается с Чоной (у 61° с. ш.), спустился вниз по Чоне до Вилюя, а по нему - до Лены. Путь русских проходил через районы, заселенные эвенками, и только в низовьях Вилюя они встретили первых оседлых якутов и кочевников-долган (народность, говорящая на одном из диалектов якутского языка). Затем Васильев поднялся по Лене до ее среднего течения. Он обнаружил, что Лена в этой части населена гуще, чем известные уже русским районы по Енисею, и что сил у него недостаточно, чтобы покорить якутов. Все же ему удалось кое-как обложить их ясаком: он повез с собой в Москву для государевой казны больше 200 соболей, и на него поступали доносы, что для себя и своих товарищей он утаил более 300 соболей и прочую «мягкую рухлядь». В Москве он обещал привести ленских якутов «под высокую царскую руку», если ему дадут еще 40 человек. Среди енисейцев также начали распространяться самые соблазнительные слухи о ленских богатствах: и лыжи-де тунгусов подбиты иногда соболиными шкурками, и якуты-де отдают торговым людям за медные котлы, особо ими ценимые, столько соболей, сколько их вмещается в котле.

Уже с 1619 г. небольшие отряды казаков отправлялись из Енисейска в низовья Ангары для сбора пушнины среди местных эвенков; вскоре они начали подниматься далеко вверх по Ангаре. Во время похода 1628–1630 гг. енисейский служилый человек Василий Бугор открыл самый южный путь, ведущий из бассейна Енисея на Лену. Бугор шел с десятью людьми вверх по правому притоку Ангары - Илиму - и его притоку Игирме - до того пункта, где она сближается с Кутой, перешел через невысокий водораздел на Куту, а по ней спустился до верхней Лены. В пути к Бугру пристала часть другого отряда (в 30 человек), посланного енисейским воеводой через Илим на Лену же; люди из обоих отрядов договорились о полюбовном дележе добычи. Для дальнейшего сбора ясака Бугор оставил на верхней Лене два поста: в устье Киренги и выше по течению, в устье Куты, т. е. в тех пунктах, где затем построены были остроги Киренск и Усть-Кут.

Открытие русскими Восточной Азии

Летом 1629 г. атаман Иван Галкин с отрядом в 33 человека отправился на Илим. Он исследовал судоходные речки у Ленского волока - водораздела между Илимом и Кутой - и поставил зимовье у того пункта на Илиме, выше устья Игирмы, до которого могли доходить речные суда. Этот пункт стали называть Ленским волоком, затем он был переименован в Илимск. В конце 1629 г. на нартах Галкин проник за волок на верхнюю Лену, и его люди сменили временный пост, оставленный Бугром в устье Куты; там было организовано постоянное Усть-Кутское зимовье. Весной 1630 г. на построенных стругах он спустился по Лене до «якольских людей» (якутов) - вероятно, близ 62° с. ш.- и силой заставил их платить ясак.

По сообщению Галкина, якуты «скотны и конны и людны и доспешны и воисты». Из расспросов их он узнал о том, что долина Алдана, правого крупного притока Лены, густо заселена. И он пошел вверх по Алдану за устье р. Амги примерно на 400 км, потратив на подъем один месяц.Вероятно, первым из русских ни Алдане побивал В. Е. Бугор но не ясно, как далеко он поднялся по реке. Алданцы отказались идти «под государеву руку». Галкину вновь пришлось применить силу и захватить жен и детей местных князьков. Присоединив к России новые «землицы» на Алдане, он вернулся на верхнюю Лену и составил первую характеристику реки между устьями Куты и Вилюя на протяжении более 2 000 км. Он перечислил шесть правых крупных притоков Киренга, Чая, Чичуй (Чуя), Витим («а поперек... с версту»), Олёкма («шириною версты с полторы и больше»), Алдан («поперек версты с две») - и три левых (Ичера, Пеледуй, Вилюй). Он хорошо понимал экономическое значение Якутии для Русского государства.

Осенью 1630 г. на Лену через Усть-Кутское зимовье пришел енисейский сотник Петр Иванович Бекетов . С 20 казаками он поднялся по Лене до устья «реки Оны» (Анай. у 107° в. д.?) и открыл более 500 км ее верхнего течения, немного не дойдя до истоков.

Привести «под государеву руку» местных бурят удалось не сразу; казаки, наскоро построив креп, выдержали трехдневную осаду. В этой «землице» для сбора ясака Бекетов оставил девять казаков под командой десятника Андрея Дубины , а с остальными спустился до устья Куленги (у 54° с. ш.). Оттуда Бекетов сделал вылазку на запад, в степи Лено-Ангарского плато, где кочевали буряты, но получил такой отпор, что его люди вынуждены были целые сутки скакать на лошадях, захваченных у бурят же, обратно к верхней Лене; остановились они только против устья Тутуры, впадающей в Лену ниже Куленги, где жили дружелюбно относившиеся к русским эвенки. Из этого района казаки вернулись к устью Куты, где и перезимовали. Весной 1631 г. Бекетов с 30 людьми начал сплав по Лене, а вверх по р. Киренге «для прииску новых землиц» направил А. Дубину с семью казаками. Повторив путь Пянды, Бекетов вышел на среднюю Лену и обследовал южную часть гигантской излучины реки. У вершины дуги (близ 130° в. д.) осенью 1632 г. в очень неудобной местности Бекетов поставил Якутский острог, в полую воду постоянно страдавший от наводнений, и через 10 лет его пришлось перенести на 15 км ниже, туда, где теперь стоит г. Якутск. Но зато этот район, наиболее выдвинутый к востоку, выбран был Бекетовым исключительно удачно, и Якутский острог немедленно стал отправной базой для русских поисковых экспедиций не только не север, к Студеному морю, но и на восток, а позднее и на юг - к р. Шилкару (Амуру) и к Теплому морю (Тихому океану). В конце июня 1632 г. Бекетов направил «прибыли искать.. до устья Ленского и до моря [Лаптевых]... в новые землицы» девять казаков под командой Ивана Падерина , участника походов А. Дубины в верховья Лены; детали плавания не известны, но И. Падерин стал первым русским, прошедшим почти всю (4 400 км) великую восточносибирскую реку.

Открытие русскими Восточной Азии

В августе 1632 г. Бекетов послал вниз по Лене отряд енисейских казаков во главе с Алексеем Архиповым . За полярным кругом, в районе «жиганских тунгусов», они поставили на левом берегу Лены Жиганское зимовье для сбора ясака. А весной 1633 г. другие казаки, посланные Бекетовым, пытались вместе с промышленниками пройти на судне по Вилюю, с тем чтобы обложить ясаком эвенков на р. Мархе, его северном крупном притоке. Енисейцы хотели, таким образом, проникнуть в те «ленские землицы», на которые претендовали мангазейцы по праву первого открытия, но попытка эта была неудачна. В устье Вилюя они встретились с мангазейским отрядом Степана Корытова , прибывшим туда путем, проложенным Мартыном Васильевым. Корытов захватил судно енисейцев, а их самих привлек на свою сторону, обещав долю добычи. Часть своего, теперь усилившегося, отряда он новел вверх но Лене до устья Алдана и стал первым (1633 г.) из известных нам землепроходцев, который поднялся но его западному притоку Амге. Между Амгой и Леной жили якуты, частично обложенные уже ясаком людьми Бекетова из Якутского острога. Корытов потребовал, чтобы они и ему платили ясак. Но якуты перебили отправленных к ним пятерых казаков и решили больше никому не платить дань.

В разных местах края жители стали оказывать сопротивление, вызванное двойными поборами. В январе 1634 г. большой отряд (до 1000 человек якутов) осадил Якутский острог, где в то время уже скопилось около 200 казаков, промышленных и торговых людей, привлеченных надеждами на богатую добычу. От осады якуты, непривычные к военным действиям, скоро отказались. Часть их ушла в отдаленные местности, оставшиеся продолжали оказывать сопротивление. В погоне за одними, в борьбе с другими русские обошли в разных направлениях бассейн средней Лены и ознакомились с ним. У устья Олёкмы в 1635 г. Бекетов поставил острог и из него ходил «для ясачного сбору» по Олёкме и ее главному притоку Чаре, а также по Большому Патому и Витиму и первый побывал у северных и западных окраин Патомского нагорья.

Открытие русскими Восточной Азии

етом 1633 г. отряд енисейцев пятидесятника Ильи Перфильева (более 100 человек) с участием Ивана Ивановича Реброва (Роброва)Он принимал участие в походе С. Корытова на р. Амгу. не только спустился по Лене до устья, но даже выходил в море, где казаки временно разделились. Ребров на коче пошел на запад одной из ленских проток, скорее всего Оленёкской, открыл Оленёкский залив и не ранее августа 1634 г. обнаружил устье Оленька. Отряд поднялся по реке, не выяснено, правда, до какого пункта, и более трех лет собирал ясак с эвенков, живших в долине.

И. Перфильев же по Быковской протоке на коче вышел в бухту Буор-Хая и двинулся прямо на восток. Обогнув мыс (Буор-Хая), он открыл широкий Янский залив и не ранее 1634 г. обнаружил устье Яны. Осенью 1635 г. Перфильев поднялся до ее верховьев, положив начало открытию Яно-Индигирской низменности, и основал г. Верхоянск. В низовьях он встретил ранее не известный русским народ юкагиров,Юкагиры - народность охотников и оленеводов, говорящих на юкагирском языке - одном из палеоазиатских языков. а в верхнем течении собрал ясак с янских якутов.

В сентябре 1637 г. на Яну прибыл И. Ребров и присоединился к отряду Перфильева. Летом 1638 г., возвращаясь на Лену, Перфильев направил Реброва далее на восток и тот к осени завершил открытие Янского залива, первым прошел проливом Дмитрия Лаптева и плавал в Восточно-Сибирском море. Ребров обнаружил устье какой-то реки (Индигирки); еще одним его достижением было открытие почти 900 км побережья Азии между устьями Яны и Индигирки. Ребров поднялся по Индигирке на 600 км и у устья Уяндины, пересекающей Абыйскую низменность, поставил зимовье. Он провел там более двух лет и вернулся на Лену летом 1641 г.

В 1636 г. десятник Елисей Юрьевич Буза , набрав в долг припасов на большую сумму, с отрядом в 10 человек отправился из Енисейска по Ангаре на нижнюю Лену. К ледоставу он от Усть-Кута добрался только до устья Олёкмы. В Олёкминске, основанном в 1635 г., на зимовку собралось много промышленников. Весной 1637 г., когда Лена вскрылась, к Бузе присоединилось 40 «охочих людей». С отрядом в 50 человек он спустился по Лене, вышел в море западным рукавом дельты и через день вошел в устье Оленька. Там Буза встретил кочевых эвенков, поднялся по реке более чем на 500 км и обложил их ясаком. На Оленьке он построил зимовье, а весной 1638 г. на оленях вернулся на нижнюю Лену, к устью ее левого притока Молодо, верховья которого у 121° в. д. близко подходят к Оленьку. Сведения о его дальнейших походах противоречивы. По одной версии (И. Фишер), Буза, построив на Лене (примерно у 70° с. ш.) два коча, летом 1638 г. снова вышел на них в море, на этот раз восточным рукавом дельты Лены и пять дней при попутном ветре плыл на восток вдоль берега в поисках таинственной «Ламы-реки».«Лама» - искаженное эвенкийское слово «ламу» - море, «Лама-река» - морская река Этот термин часто встречается в источниках XVII в для обозначения рек, впадающих в Студеное и Теплое моря. В первой половине XVII в. русские предполагали, что за Леной течет очень большая «Лама-река», берущая начало в Китае. Он обогнул мыс Буор-Хая, вышел в Янский залив и достиг устья Яны (Янга). Три недели поднимался Буза с товарищами вверх по реке; сначала он встретил только редкие кочевья эвенков, потом добрался до якутов и объясачил их. Он собрал много соболей и другой «мягкой рухляди» и перезимовал среди якутов.

Открытие русскими Восточной Азии

В следующем году Буза - уже на четырех кочах, построенных во время зимовки, - завершил открытие Янского залива; из устья Яны он прошел на восток, до «великого озера» - обширной бухты у 138° в. д., огражденной со стороны моря о. Ярок, в которую впадает р. Чондон. Буза встретил здесь юкагиров, сыгравших в дальнейшем большую роль в продвижении русских на северо-восток Азии, а позднее, в конце XVII в., - и на Камчатку. Посредником между юкагирами и пришельцами был местный шаман, вероятно подкупленный Бузой. Юкагиры без всякого сопротивления согласились уплатить ясак и не мешали Бузе, когда он начал строить в их стане зимовье. Буза прожил там не менее двух лет и в 1642 г. вернулся в Якутск.

По другой версии (Н. Оглоблин), Буза вышел на восток из Ленского устья летом 1637 г., но не дошел морем до устья Яны, а только до устья Омолой, впадающей в губу Буор-Хая, где его «замороз взял». Тогда он с товарищами, «поделав нарты, собою поднялись, и что было своего заводишку, сетей и товаришку, и то все тут пометали для нужного нартного пути», т. е. пошли налегке. От устья Омолоя они шли восемь недель «через Камень до Янские вершины», т. е. через хребет Кулар до верхней Яны, куда прибыли в сентябре 1637 г. Так или иначе, во время своих пяти-или шестилетних странствований Буза прошел почти всю Лену, кроме ее верхнего участка, выше устья Куты, и открыл р. Омолой и хребет Кулар.

Одновременно с Елисеем Бузой, т. е. весной 1637 г., отряд конных казаков в 30 человек под командой Посника Иванова Губаря Во втором издании «Очерков...» (с. 255) честь открытия верхней Яны ошибочно приписана Селивану Харитонову - в отряде Посника Иванова он служил рядовым казаком. сухим путем из Якутска, за четыре недели прошел к верховьям Яны, перевалив «Камень» - Верхоянский хребет, отделяющий бассейн Лены от Яны. Затем, следуя вниз по долине Яны, Посник двинулся на север и, вероятно, не доходя Верхоянского зимовья, только что основанного Ильей Перфильевым, встретил первые якутские поселения. Местные якуты не оказали казакам никакого сопротивления и дали ясак соболями. На Яне русские собрали некоторые сведения о восточных «землицах» и «людишках», а именно: об «Юкагирской землице, людной на Индирь-реке». Вверх по р. Одучей (Адыче), правому притоку Яны, для сбора дани Посник направил отряд под командой Ивана Родионова Ерастова (Велькова) . Тот побывал и на ее крупном левом притоке Бурлак (Борулах), т. е. первый проник на Янское плоскогорье.

Летом 1637 г. Посник продолжил конный поход. Продвигаясь на восток по р. Туостах (правый приток Яны), казаки захватили четырех юкагиров, и те не позже ноября 1637 г. довели их до «Индигирской реки рыбной». Весь путь от Яны до Индигирки через «Камень», т. е. хребет Черского, отнял также четыре недели. Юкагиры пытались дать отпор русским. Они никогда раньше не видели лошадей и при нападении стремились перебить их, так как, по словам казаков, полагали, что они гораздо опаснее людей. Победили русские и, взяв у юкагиров двух заложников, поставили первое зимовье на Индигирке, спешно построили лодки и двинулись вверх по реке, собирая ясак с юкагиров. Вернувшись в зимовье и оставив 16 человек, Посник Иванов двинулся в обратный путь. В Якутске он рассказал о новой, богатой соболями Юкагирской земле, об «Индигирь-реке, в которую многие реки впали, а по всем тем рекам живут многие пешие и оленные люди», а также принес первые сведения о р. Колыме и другой р. Погыче, расположенной к востоку (р. Анадырь).

В мае 1638 г. Посник Иванов вторично двинулся через «Камень», возглавляя большой отряд казаков. В Верхоянском хребте он собрал первый ясак с нового «народца» - ламутов.Ныне их называют эвенами; по происхождению и культуре они близки эвенкам. На Яне, ввязавшись в междоусобную войну между юкагирами и якутами, русские наложили дань на обе враждующие стороны. В 1639 г. Посник вновь перешел на Индигирку через хребет и, оставив на зимовку 17 казаков, с собранными соболями - царскими и казачьими - вернулся на Лену тем же путем, до конца XVII в. служившим главной сухопутной трассой с Лены на среднюю Индигирку.

Открытие русскими Восточной Азии

Индигирские зимовщики под начальством И. Ерастова летом 1640 г. двинулись вниз по реке и покорили юкагиров средней Индигирки. На следующее лето Ерастов прошел до устья реки. От пленного «князьца» он проведал про восточную р. Алазею, где тоже жили юкагиры, и морем перешел к ее устью. Это было второе (после Реброва), бесспорно доказанное плавание русских в Восточно-Сибирское море. На Алазее русские, кроме юкагиров, встретили новый, еще не известный им народ - оленных чукчей.Самоназвание тундровых чукчеи-оленеводов - чавчу, т. о. оленный: их язык относят к семейству палеоазиатских языков. Ерастов поднялся по Алазее до границы леса (у 69° с. ш.) и провел зиму в построенном зимовье. В июне 1642 г., после ледохода, часть казаков с собранным ясаком он отправил на коче вниз по реке, а с остальными проследовал в верховья Алазеи для взимания дани с новых лесных юкагиров, живущих, как он выяснил, «у Камени», т. е. близ Алазейского плоскогорья. Уже глубокой осенью на оленях Ерастов перешел с верхней Алазеи, проследив ее почти по всей длине (1 590 км), в бассейн Индигирки, где провел другую зиму, а летом 1643 г. морем доставил ясак в Ленский острог. Еще одним географическим результатом его походов, кроме отмеченных, было открытие Колымской низменности.

Зимой 1641 г. из Якутска на восток, к верховьям Индигирки - на Оймякон, где жили якуты и эвенки,- на конях был отправлен отряд служилого человека Михаила Васильевича Стадухина ; среди 15 казаков находился Федор Гаврилов , возможно, в качестве его помощника. Новым путем - по правому притоку Алдана, через «Камень» (северная часть хребта Сунтар-Хаята) - с помощью вожей русские попали в бассейн Индигирки и по одному из ее левых притоков пересекли Оймяконское плоскогорье. На верхнюю Индигирку, потратив на дорогу более двух месяцев, они вышли в районе будущего поселка Оймякон2. Здесь они встретили отряд казаков, поднявшихся со среднего течения, поставили зимовье и занялись сбором ясака. От окрестных якутов М. Стадухин и Ф. Гаврилов узнали, что в верховьях Индигирки «...пашенных мест, ни дубравных, ни луговых травных нет, все согры [тайга, плохой лесок, болотистая равнина с ельником] да болото, да камень. А в реке рыбы нет, ни зверя...» Они выяснили также, что за южным хребтом на юг, к морю, течет река Охота. На это (Охотское) море М. Стадухин отправил отряд Андрея Горелого , а сам с Ф. Гавриловым и остальными казаками спустился на построенном коче до Северного полярного круга и обследовал низовья р. Момы, текущей в широкой межгорной долине, богатой зверем и рыбой и изобилующей порогами. Затем отряд спустился к устью Индигирки и осенью 1642 г. достиг р. Алазеи, где присоединился к казакам Дмитрия Михайловича Зыряна , пришедшим туда несколькими месяцами ранее.

Открытие русскими Восточной Азии

В конце июня 1643 г. объединенный отряд вновь вышел в море и примерно 13 июля добрался до устья большой реки Ковыми (Колымы). Во время двухнедельного морского похода, в результате которого были открыты 500 км побережья Северной Азии и Колымский залив, М. Стадухин, как ему казалось, видел «по левую руку», т. е. на севере, «горы снежные и пади и ручьи знатны все». Он думал, что перед ним южный берег огромного острова, вытянувшегося от устья Лены далеко на восток, за Колыму: «Идучи из Лены от Святого Носу и к Яне-реке и от Яны к Собачьей, Индигирка тож, и от Индигирки к Ковыме-реке едучи, и гораздо тот остров в виду». М. Стадухин связал таким образом смутные сведения землепроходцев об островах против устья Колымы с собственными наблюдениями. Возможно, что он действительно видел один из Медвежьих о-вов, самый близкий к материку - Крестовский. Кроме того, женщина-юкагирка, жившая несколько лет среди чукчей, рассказывала, что на пути к Колыме есть остров, куда местные чукчи зимой переходят на оленях в один день.

Так сложилась географическая легенда о великом острове на Ледовитом океане против берегов Восточной Сибири. Этой легенде верили более ста лет после плавания М. Стадухина. Действительно существующие, расположенные против устьев недалеко от материка острова и миражи невольно сливались в представлении мореходов в один гигантский остров. Они своими глазами видели в разных местах Студеного моря, восточнее Лены, «горы», т. е. высокие холмы, казавшиеся горами по сравнению с низменным материковым берегом. Эта легенда «подтверждалась» неправильно истолкованными рассказами береговых жителей, посещавших некоторые острова. Русские надеялись найти на этом «великом острове» и ценную «мягкую рухлядь» (песцы), и ценную «заморскую кость» - бивни мамонтов, и «корги» (косы) с богатейшими лежбищами «зверя-моржа», дающего не менее ценные «заморный зуб», или «рыбий зуб»,- моржовые клыки.

Русские поднялись по Колыме на кочах и через 12 дней плавания, открыв восточную окраину Колымской низменности, высадились на берег. До осени 1643 г. на средней Колыме они поставили первое русское зимовье для сбора ясака. А на следующий год в низовьях Колымы, где жили юкагиры, против устья ее притока - Большого Анюя, срубили другое зимовье - Нижнеколымск. Теперь уже этот пункт стал отправной базой для дальнейшего продвижения русских: морем - еще дальше на восток, а по рекам системы Колымы - на юг, к Ламскому (Охотскому) морю. М. Стадухин вернулся в Якутск в конце 1645 г. и сообщил первые сведения о р. Колыме: «А Колыма... река велика, есть с Лену... идет в море, также, что и Лена, под тот же ветр, под восток и под север. А по... Колыме-реке живут иноземцы... оленные и пешие; сидячие многие люди, и язык у них свой».

Вскоре землепроходцы проведали и освоили значительно более короткий путь на Колыму. Он начинался на средней Индигирке напротив Уяндинского зимовья, в устье ПадерихиПо Б. П. Полевому (1974 г.) р. Падериха названа по имени землепроходца Никиты Падеры, а р. Ожогина - в честь убитого на ней в 1646 г. Ивана Игнатовича Ожоги (Ожеги). (на наших картах Бадериха, правый приток), шел до ее верхнего течения, затем по ее правому притоку к истокам и через очень короткий волок переходил на верховья р. Ожогины, впадающей в Колыму слева южнее полярного круга. Иными словами, русские открыли длинную и узкую низменность Ожогинский дол и почти все северные склоны Момского хребта.

Итак, приблизительно через 20 лет после похода Пянды русские открыли большую часть бассейна Лены, проследили почти все ее течение от верховьев до устья, открыли pp. Яну, Индигирку и продвинулись на восток до Колымы. С открытием водного пути по Алдану передовые отряды землепроходцев уже приближались к водораздельным хребтам, отделяющим бассейн Лены от рек Тихоокеанского бассейна. Русские обошли почти все южное побережье моря Лаптевых, за исключением небольшого участка между Хатангским заливом и устьем р. Оленёк. Первым в этот район проник летом 1643 г. казачий десятник Василий Сычов . От Туруханска с отрядом он прошел на верхнюю Пясину, оттуда на Хету, по ней и Хатанге спустился к заливу и, скорее всего, сухим путем вышел на среднее течение р. Анабар. Он собирал ясак «в новой землице» и в верховьях реки до лета 1648 г. и вышел к устью реки, где встретил пришедшего ему «на перемену» Якова Семенова с партией стрельцов. Вместе они вернулись к зимовью и весь остаток года, а также зиму и весну 1649 г., передвигаясь на нартах и лыжах, потратили на поиски неясачных эвенков, поднимались по р. Удже, правому притоку Анабара, и по р. Уэле, причем открыли Оленьский хребет (хребет Прончищева) и ряд мелких «сторонних рек», т. е. завершили открытие Северо-Сибирской низменности. Поиски не увенчались успехом, и в середине мая 1649 г. землепроходцы перешли с р. Анабар на среднее течение р. Попигай (у 72° с. ш.). Здесь они что-то не поделили и разошлись - Сычов спустился к устью Попигая, а Семенов вернулся на Анабар. К этому времени - не позднее 1648 г.- с востока к Анабару морем от р. Оленёк прошли и «енисейцы».

Забайкалье русские проникли впервые с севера, с р. Лены. В 1638 г. для «проведывания новых землиц» по р. Витим был направлен М. Перфильев с партией служилых и промышленных людей (36 человек). Он поднялся по реке на лодках бечевою, перезимовал в пути, а на другое лето добрался до устья р. Ципы, (у 55° 30" в. д.), берущей начало из озера Баунт, проследив около 1000 км течения Витима, т. е. впервые пересек Становое нагорье и достиг Витимского плоскогорья. От местных эвенков он собрал первые сведения о даурах, живущих на реке Шилкар (Шилке), где добываются медная и серебряная руды. От этих рудников пять-шесть дней ходу «до устья реки, а сие устье [река Амур] простирается до моря...», на ней живут «многие даурские пашенные люди». Дауры обменивают серебро и шелковые ткани на соболей у эвенкского князька, обитающего на р. Карге (Каренге), впадающей в Витим в 150 км выше р. Ципы, а до дауров ходу на юг «через Камень» три-четыре дня. По возвращении М. Перфильев составил карту Витима, которой пользовались до середины XIX в.

В начале 40-х гг. XVII в. русские, зимовавшие на верхней Лене, в устье р. Илги (у 55° с. ш.), собрали от местных бурят первые сведения об озере Байкал (Лама), вода в котором «стоячая и пресная, а рыба... всякая и зверь морской», об истоках Лены «из ключей» близ Байкала и о богатстве прибайкальских районов серебряной рудой. Со слов одного князька они выяснили, что летом 1640 г. ходили «по Ламе в судах русские люди...», но, откуда пришли и долго ли были, он не знал. Впервые в бассейне средней и верхней Киренги, правого притока Лены, побывал казак Кондратий Ларионович Мясин . По первому снегу в октябре 1640 г. на оленях он перешел у 56° с. ш. «Камень» (Ленско-Ангарское плато) и собрал ясак с эвенков, обитавших в долинах левых притоков средней Киренги. В начале 1641 г. с верховья Лены он проник к истокам Киренги, собрал «соболиную» дань и принес первые известия о «Ламском хребте»,Лишь в XIX в. здесь стали выделять два хребта - Приморский и Байкальский. из которого начинаются обе эти реки.

Летом 1643 г. один из зимовщиков - казачий пятидесятник Курбат Афанасьевич Иванов - первый проведал путь от верхней Лены на Байкал. В его отряде, насчитывавшем 74 человека, кроме казаков, было также несколько промышленных и охочих «гулящих» людей. От устья Куленги в июле он достиг западного берега озера и у 53° с. ш. за Малым морем (залив Байкала) открыл о. Ольхон. Засевшие «в осаде в Камене» буряты встретили русских стрелами. Казаки ответили «огневым боем» и многих убили, остальные сдались в плен. На построенных судах К. Иванов направил партию Семена Скорохода (36 человек) вдоль северного берега озера. Тот достиг северной оконечности Байкала и обнаружил устье Верхней Ангары, где поставил зимовье. В конце 1643 г. с половиной отряда он прошел по льду почти до р. Баргузин и со всеми спутниками погиб в бою с бурятами. Итогом его похода стало открытие более 600 км побережья Байкала и Баргузинского хребта. Казаки, оставшиеся на Верхней Ангаре, просидев в осаде почти полгода, сумели вырваться и добрались до Братского острога летом 1644 г.

Между тем Иванов, опираясь на о. Ольхон как базу, объясачил прибайкальских бурят и к середине сентября составил «чертеж Байкалу и в Байкал падучим рекам и землицам». Но где ему удалось побывать, не ясно, так как его карта утеряна. До весны 1645 г. он собрал еще ряд сведений о Прибайкалье и составил новую карту верхней Лены и Байкала.

Открытие русскими Восточной Азии

Приблизительно в то же время из Енисейска на Байкал «для прииску серебра» отправились 100 человек под командой атамана Василия Колесникова . В конце 1643 г. он подошел к северному берегу озера и перезимовал в остроге, поставленном близ истока Ангары. Летом 1644 г. он прошел путем С. Скорохода до Верхней Ангары, на месте зимовья срубил острог и добился от прибайкальских эвенков уплаты ясака. Из острога, вероятно, в следующем, 1645 г. «для прииску и приводу новых землиц» в Забайкалье он отправил Константина Ивановича Москвитина с тремя спутниками. По льду озера на нартах под парусом они достигли Баргузинского култука (залива), а затем прошли вверх по долине Баргузина. Вожи повели казаков через «большой Камень» - Икатский хребет - на восток. В горах лежал глубокий, более 2 м снег и дорогу пришлось пробивать топорами. Выйдя к истокам Витима, К. Москвитин повернул на юг и через «места худые и топкие» в районе Еравнинских озер достиг истоков Уды, а по ней и Селенги. Поиски серебряной руды не увенчались успехом. В Монголию К. Москвитина не пустили, но он узнал о «многолюдной реке Оне» (Онон), до которой шесть дней езды; по ней в стругах за шесть дней можно добраться до Шилки; река эта велика; живут там оседлые люди, родится у них хлеб и овощи. «А Шилка пошла в Студеное море».

На помощь В. Колесникову, от которого в Енисейск не поступало никаких известий, на Байкал по Ангаре в конце мая 1647 г. вышел сын боярский Иван Похабов В 1644 г. он первый с 30 «охотчими» людьми побывал на нижней Селеиге и собрал ясак, иногда далеко не мирным способом. во главе отряда в 100 человек. Он прошел вдоль западного и южного берегов озера и прибыл на Селенгу, причем по пути имел многочисленные столкновения с бурятами. На нижней Селенге и Уде казаки потребовали уплаты ясака, но жители, естественно, отказывались платить вторично. Они стали объединяться в большие отряды и сражаться с русскими; борьба затянулась до 1655 г., и только тогда разоренные войной буряты сложили оружие. Вернувшись на Байкал, Похабов поставил острог в Култуке, в юго-западной части озера.

Открытие русскими Восточной Азии

В следующем, 1648 г. отряд Ивана Галкина прошел вдоль восточного берега Байкала к р. Баргузину и примерно в 50 км от ее устья летом заложил Баргузинский острог, ставший основной базой для дальнейшего продвижения русских в Забайкалье. В 1649 г. Галкин собрал дань с эвенков, живших по притокам верхнего Витима и в районе Еравнинских озер. Он сам, а скорее его посланцы побывали в долине Муи, левого притока среднего Витима. Несколько казаков, направленных Галкиным на восток от Еравнинских озер, перевалили Яблоновый хребет и вышли на р. Шилку, но голод заставил их вернуться (1650 г.). К этому времени у русских накопились расспросные данные об огромной р. Шилке-Шилкаре (Амуре) , текущей на восток и впадающей в неведомое море. На Байкале и в Забайкалье русские окончательно укрепились несколько позднее, с основанием Иркутска.Сначала (в 1652 г.) на островке Дьячий, близ устья Иркута (левый приток Ангары), И. Похабов построил ясачное зимовье. Затем (в 1661 г.) на правом берегу Ангары, против устья Иркута, был поставлен острог, вскоре преобразованный в г. Иркутск. В XVIII в. он стал центром русского господства в Восточной Сибири.

Веб-дизайн © Андрей Ансимов, 2008 - 2014 год

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Пянда
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Имя при рождении:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Род деятельности:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата рождения:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место рождения:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Гражданство:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Подданство:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Страна:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Отец:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Мать:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Супруг:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Супруга:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дети:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Награды и премии:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Автограф:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Сайт:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Разное:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
[[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке

Пянда (Пенда ) - русский землепроходец, открывший в 1623 году реку Лену .

Происхождение

Сведений о личности Пянды имеется очень мало. Его записи («скаски») не сохранились, а вся информация о нём собрана в середине XVIII века историком Г. Миллером . Неизвестно ни его настоящее имя, ни места рождения и смерти, ни судьба до и после путешествия на Лену. Наиболее вероятно, что Пянду звали Демидом Софоновичем. По другой версии - Пантелеем Демидовичем . Вероятно он происходил из поморов .

Открытие Лены

Руководствуясь этими сведениями, в 1620 году Пянда с товарищами выдвинулись на стругах вверх по Нижней Тунгуске . На ней они провели 2 года, торгуя с местным населением и зимуя в специально построенных зимовьях. От эвенков Пянда узнал, что рядом с его последним зимовьем на берегу Нижней Тунгуски протекает другая крупная река. Весной 1623 года их отряд перешёл Чечуйский волок и достиг реки Лены в районе современного Киренска . Оттуда Пянда начал сплав вниз по реке. Он доплыл до района современного Якутска , где ознакомился с бытом кангаласских якутов, и повернул назад. Вверх по Лене землепроходцы поднялись до района Жигалово , а оттуда перешли на Ангару , по которой спустились в Енисейск.

За время своего путешествия Пянда преодолел более 8 тыс. км ранее не известных речных путей, открыл реку Лену и удобный путь на неё. Всё это стало важными предпосылками для дальнейшего продвижения русских землепроходцев на восток.

Напишите отзыв о статье "Пянда"

Примечания

Литература

• Магидович И. П., Магидович В. И. Очерки по истории географических открытий. - М.: Просвещение, 1983. - Т. 2. - С. 268-271.
• Миллер Г. Ф. История Сибири. - М.: Издат. фирма «Восточная литература», 2000. - Т. II. - 796 с.
• Никитин Н. И. Сибирская эпопея XVII века. Начало освоения Сибири русскими людьми. - М.: Наука, 1987. - 176 с. - Серия «Страницы истории нашей Родины».
• Никитин Н. И. Освоение Сибири в XVII веке. - М.: Просвещение, 1990. - 144 с.: ил. - ISBN 5-09-002832-X

Ссылки

Отрывок, характеризующий Пянда

– Это не Земля жестока, солнышко моё. Это – люди. И откуда тебе известно про Катар? Я ведь никогда не учила тебя о них, не правда ли?
На бледных щеках Анны тут же вспыхнуло «розовое» смущение...
– Ой, ты прости меня, пожалуйста! Я просто «слышала», о чём вы вели беседу, и мне стало очень интересно! Поэтому я слушала. Ты извини, ведь в ней не было ничего личного, вот я и решила, что вы не обидитесь...
– Ну, конечно же! Только зачем тебе нужна такая боль? Нам ведь хватает и того, что преподносит Папа, не так ли?
– Я хочу быть сильной, мама! Хочу не бояться его, как не боялись своих убийц Катары. Хочу, чтобы тебе не было за меня стыдно! – гордо вскинув голову, произнесла Анна.
С каждым днём я всё больше и больше удивлялась силе духа моей юной дочери!.. Откуда у неё находилось столько мужества, чтобы противостоять самому Караффе?.. Что двигало её гордым, горячим сердцем?
– Хотите ли увидеть ещё что-либо? – мягко спросил Север. – Не будет ли лучше вас оставить вдвоём на время?
– О, пожалуйста, Север, расскажи нам ещё про Магдалину!.. И расскажи, как погиб Радомир? – Восторженно попросила Анна. И тут же спохватившись, повернулась ко мне: – Ты ведь не возражаешь, мама?..
Конечно же, я не возражала!.. Наоборот, я была готова на всё, только бы отвлечь её от мыслей о нашем ближайшем будущем.
– Пожалуйста, расскажи нам, Север! Это поможет нам справиться и придаст нам сил. Расскажи, что знаешь, мой друг...
Север кивнул, и мы снова оказались в чьей-то чужой, незнакомой жизни... В чём-то давным-давно прожитом и покинутом прошлом.
Перед нами благоухал южными запахами тихий весенний вечер. Где-то вдалеке всё ещё полыхали последние блики угасающего заката, хотя уставшее за день солнце давно уже село, чтобы успеть отдохнуть до завтра, когда оно снова вернётся на своё каждодневное круговое путешествие. В быстро темнеющем, бархатном небе всё ярче разгорались непривычно огромные звёзды. Окружающий мир степенно готовил себя ко сну... Лишь иногда где-то вдруг слышался обиженный крик одинокой птицы, никак не находящей покоя. Или время от времени сонным лаем тревожил тишину переклик местных собак, этим показывавших своё неусыпное бдение. Но в остальном ночь казалась застывшей, ласковой и спокойной...
И только в огороженном высокой глиняной стеной саду всё ещё сидели двое. Это были Иисус Радомир и его жена Мария Магдалина...

Среди «гулящих людей» в Мангазее (район Туруханска) около 1619 г. выделялся Д.С.Пянда, владевший неведомо откуда добытыми средствами. Прибыл он из Енисейского острога. Собрав небольшую ватагу «гулящих людей» человек 40, Пянда вышел с ней «на промыслы», т. е. для скупки пушнины, из Мангазеи в Туруханск, поставленный на нижнем Енисее, против устья Нижней Тунгуски. Коренные жители Енисейского края посещали Туруханск для обмена пушнины на русские товары. Приходили они иногда из очень далеких районов и рассказывали, что к Нижней Тунгуске на востоке подходит другая великая река, на которой живет «много народов», и река та Елюенэ, что по-эвенкийски означает «Большая река», «угодна и обильна». Русские стали называть ее Леной.

К 1620 г. Пянда с другими такими же, как он, «гулящими людьми» построил несколько стругов и в начале лета двинулся из Туруханска вверх по Нижней Тунгуске. У порогов их задержал затор плавника. Путешественники думали, что это тунгусы преградили им путь по реке срубленными деревьями. Отряд остановился, то ли опасаясь неожиданного нападения, то ли чтобы заняться скупкой пушнины в этой местности, где Нижняя Тунгуска, текущая на северо-запад, сближается с притоком Лены Вилюем, текущим на восток. Так или иначе, но там – несколько выше порогов – было поставлено зимовье, которое еще в середине XVIII в. местные жители называли Нижним Пяндиным. Тунгусы часто совершали на него набеги, но русские легко отражали их «огневым боем».

Летом 1621 г. отряд Пянды лишь на несколько десятков километров поднялся по реке на стругах и немного ниже Средней Кочемы построил Верхнее Пяндино зимовье. В 1622 г., когда река вскрылась, отряд Пянды поднялся по ней еще на несколько сот километров и здесь в третий раз остановился на зимовку.

По одной версии, остановка была вызвана противодействием эвенков, по другой, напротив, – надеждой на выгодный торг с ними. В районе зимовки Нижняя Тунгуска близко подходит к верхней Лене – это Чечуйский волок (около 20 км).

Весной 1623 г. отряд Пянды перетащил на Лену или построил там новые струги и двинулся вниз по реке «за льдом», т. е. сразу же после ледохода. Несколько дней плыли на северо-восток между высоких, покрытых лесом берегов. Скалы иногда вплотную подходили к воде, и через эти скалистые «щеки» Лена стремительно несла струги. Ниже устья полноводного южного притока (Витима) река стала шире, течение спокойнее, и через несколько дней повернула на восток. Усеянная островами, Лена текла здесь в пологих берегах. Только вдали, иногда в большом отдалении, виднелись возвышенности. Приняв с юга еще один большой приток (Олекму), Лена снова изменилась – текла в обрывистых, скалистых, иногда отвесных берегах. На всех участках она была широка и полноводна и по-прежнему усеяна островами. Неизвестно точно, до какого места дошел Пянда, вероятнее всего, до того района, где могучая река поворачивает на север, выходит на равнину (Центральноякутскую), а пойма ее расширяется до 15 км.

Пянда поднялся по Верхней Лене до того пункта, куда еще можно дойти на легких судах. Там отряд прошел на запад через степи, населенные скотоводами-братами (бурятами), до большой реки (Ангары), текущей прямо на север. В верхнем течении она замерзает очень поздно, обычно во второй половине декабря. Поэтому, если они осенью достигли Ангары, вероятно, близ устья Уды, имели еще время построить новые легкие временные суда – типа западносибирских карбасов – и начать сплав за несколько недель до ледостава. Отряд Пянды плыл вниз по широкой полноводной реке, быстро катившей в крутых таежных берегах свои воды.

За 3,5 года Пянда прошел новыми речными путями около 8 тыс. км и положил начало открытию русскими Восточной Сибири. Он обследовал Нижнюю Тунгуску приблизительно на 2300 км и доказал, что верховья ее и Лены сближаются, и через открытый им Чечуйский волок русские вскоре начали проникать на Лену. В течение одного лета Пянда прошел вниз и вверх по Лене около 4000 км, причем проследил ее течение на 2400 км. Он первый указал удобный путь от Верхней Лены к Ангаре, и этим путем – в обратном направлении – вышел в 1628 г. от Енисея на Верхнюю Лену другой землепроходец Василий Ермолаевич Бугор. Наконец, Пянда был первым русским, проследившим течение Ангары почти на 1400 км от истока и доказавшим, что она и Верхняя Тунгуска – одна и та же река. Подлинные записки и даже копии свидетельств Пянды не сохранились. Рассказы о нем собрал в Енисейском крае и Якутии – более чем через сто лет – участник академического отряда Великой Северной экспедиции историк Г. Миллер.

Юрий И. © 2011

ПЕРВЫЕ ПИСЬМЕННЫЕ УПОМИНАНИЯ О СЕЛЕ ПЯНДА

Т.к. до настоящего времени не было известно ни точной даты основания села Пянды, ни даты его первого упоминания, то пришлось произвести некоторые изыскания в древних и не очень актах. И вот, что удалось установить:

1694 г.

В Вологодской летописи содержится свидетельство о посещении Пянды Царем Петром Первым:
«Месяца августа в 4 день (1694 г.), ему же, великому государю, поход был на море двумя кораблями и яхтою, а до которых мест он, великий государь, ходил, того не ведают многие люди. И как он, великий государь, благоизволил от Арханъельского города к Московскому великому государьству путнее шествие творить сухим путем в Пянду и через Вагу на Вологду, и в Ярославль, в Ростов, и в Переславль, и к живоначальней Троице в Сергиев монастырь»

1676 г.

Из описания путешествия в Россию голландского посла в 1675-1676 гг. :
«В среду, 29-го, рано утром, мы прибыли в Пянду (Pendo) ; карбас, вышедший 4 дня тому назад из Колмогор, принес нам известие, что в Архангельск прибыли 28 кораблей, в том числе 3 Английских. В эту ночь мы проехали мимо Калей»

1643 г.

Грамота царя Михаила Федоровича Антониево-Сийскому монастырю от 12 марта 1643 (7151) г. о невзимании мыта, тамги, явки и иных пошлин в Шенкурском, Верховажье и на Пянде

1639 г.

Явочная челобитная головы Пяндского мыта Г. Едемского о незаконных действиях воеводы от 1639 г.

1623 г.

Жалованная грамота Царя Михаила Федоровича Спасскому Прилуцкому монастырю от 27 августа 1623 г.
(…) а на Тотме и на Устюге насадные и посаженные пошлины и на Пянде мыта, а на Колмогорах и на Вологде тамги(…)

1621 г.

Счетные ямских старост от 22 декабря 1621 г.:
(…) Пянские сотни соцькой Сисой Андриянов да счетные люди Пянские волости Гаврило Степанов да Козьма Мартимьянов (…) что они отпущали с яму с Пянды по Двине реке в судах до Ягрыша и за верхнюю половину(…)

Жалованная тарханная грамота Царя Михаила Федоровича Кирилло-Белозерскому монастырю от 20 августа 1621 г.
(…) Кириллова монастыря и из их монастырских соляных промыслов, от моря, в лодках, мимо Архангелского города и с Колмогор в судах, по нашему государскому указу повезут сорок тысяч пудов соли на монастырской обиход продовать, и что тое соли упродадут, и в городах на Колмогорах, и у Архангельского города, и на Устюг Великом, и на Тотме, и на Вологде, и в иных городах, мимо Архангельского города, и Колмогор, и Пянду , и Устюг Великий (…)

1620 г.

Грамота Царя Михаила Федоровича о невзимании с монастырских судов пошлин на Пяндском мыту. Лета 7128 (1620) сентября 13 дня:
От Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича всеа Русии на Вагу в подвинскую четверть Векошному Федору Насо­нову. Бил нам челом с Двины Живоначальныя Троицы Антониева Сийскаго монастыря игумен Иона с братиею, а сказал Блаженныя памя­ти Государя Царя и Великаго Князя Ивана Васильевича всеа Русии и по нашим оброчным грамотам платят де они с дву дощаников оброк, ко­торые у них ходят к Вологде с солью для монастырской хлебной нужи, у нас на Москве в Новогородской чети, за всякия наши пошлины и за мыты ежегодно, и по той нашей грамоте во всех городех и тех дощани­ков всяких пошлин не емлют. И ныне де в Важском уезде на Двине на Пянде учинен и мыт внове, и хотят де на них с тех дощаников имати проез­жую пошлину мимо той нашей гра­моты. И нам бы их пожаловати, тое наши оброчные грамоты рудити и на Пянде на мыту с тех дощаников проезжия пошлины имати не велети. И как к тебе ся наша грамота придетъ, и ты б Живоначальныя Троицы Ан­тониева Сийскаго монастыря игуме­на Ионы с братиею посмотрел на­шей жалованной грамоты. Да будет в грамоте написано так, как нам игу­мен с братиею бьют челом и той у них нашей грамоты рудити и на Пян­де на мыту с тех с двух дощаников проезжия пошлины имати не велел. А прочет сию грамоту отдал бы еси ее назад игумену Ионе с братиею и они держат у себя впред для иных наших приказных людей, а у себя с сей нашей грамоты оставил список слово в слово.
Сия подлинная грамота подписана на обороте так: Царь и Великий Князь Михаил Феодорович всея Русии.
У сей подлинной грамоты на черном воску с изображением единорога пе­чать.

1619 г.

Отпись прошлого сотского Корбальской волости казначею Клоновского монастыря в том, что он сосчитался с ним в своем «сотничестве» от 3 мая 1619 г.:
НА ОБОРОТЕ: Да Андрею Устинову дал 7 алтынов, что он стоял на Пянде , с Сутугины деревни как послов дождались.

Царская жалованная грамота Михаила Федоровича Спасо-Прилуцкому монастырю от 21 августа 1619 г. на беспошлинную покупку и продажу 14 тысяч пудов соли:
От Царя и Великого Князя Михаила Федоровича всеа Русии на Вологду, на Устюг Великой, на Тотму, в Важский уезд на Пянду , на Колмогоры, воеводам нашим, и дьяком, и приказным людям, и губным старостам…. (и далее по тексту многократно упоминается)

1618 г.

Память сотскому Семену Федорову о сборе денег на «ямщизну» на Пянду , земскому подьячему и в мирской расход от 16 октября 1618 г.

1617 г.

Грамота Царя Михаила Федоровича в Важский уезд в Подвинскую четверть сытного дворца путному ключнику Афанасию Родионову от 21 марта 1618 г.:
(…) Бил нам челом Важеского уезда, Подвинсие четверти, Ростовские сотни крестьянин Гришка Туфанов Ростовские и Конецгорские волостей на крестьян, на прошлых соцких(..), а сказал: В прошлом во 125 (1617) году, по нашему де указу и по наказу путного ключника Афанасия Родионова, выбрале де те крестьяне со своих обеж его Гришку в емские целовальники на ям на Пянду к отпускам(…)

Царская грамота Михаила Федоровича Двинским воеводам князю Хилкову и Войкову от 9 марта 1617 г., о дозволении Корельскому Николаевскому монастырю продавать 4 тысячи пудов соли, без платежа пошлин:
(…) и наше де жалованная грамота дана торговати им на Вологде безпошлинно четырмя тысячи пудов соли, и на Устюге, и на Тотме, и на Пянде , проезжих пошлин и мытов на которых не имать(…)

Т.о. датой первого письменного упоминания о селе Пянда является 24 февраля (9 марта) 1617 года. И Пянда старше Березника на 59 лет

ПРОИСХОЖДЕНИЕ НАЗВАНИЯ СЕЛА

В настоящее время у местных жителей села бытует в различных вариациях предание о том, что село Пянда будто бы основал известный русский землепроходец, открывший в 1623 году реку Лену – Пантелей Демидович Пянда, родившийся в последнем десятилетии XVI века. Но т.к. его записи («скаски») не сохранились, а вся информация о нём собрана в середине XVIII века историком Г. Миллером. И неизвестно ни его настоящее имя, ни места рождения и смерти, ни судьба до и после путешествия на Лену. То с достоверностью подтвердить или опровергнуть это предание не возможно.

Однако, как представляется, все же вряд ли село и река названы в честь Пантелея Демидовича, т.к. к 17 веку Русский Север был уже давно обжит, здесь проходил торговый путь с Англией, Данией и др. Западными странами и весьма сомнительно, что тут сохранялись еще реки, не имевшие наименования, а уж притоки Двины тем более. Но вполне допустимо, что сам Пантелей Демидович мог быть родом из села Пянда, в связи с этим и получивший такое прозвище (фамилию) «Пянда», т.к., во-первых, Двинская земля славится землепроходцами и первооткрывателями (Ермак(?), Хабаров, Дежнев, Атласов), а, во-вторых, этимологически слово «Пянда» уникальное, больше ни в каких географических наименованиях и именах собственных не встречающееся. Река же Пянда, по которой названо село, именуется так, вероятно, от того, что русло ее весьма изгибисто и напоминает ленту. (См. в словаре В.Даля: ПЯНДА – (архангельское) меховая разношерстная лента; аналогично в «Словаре областного Архангельского наречия..» А.И. Подвысотского (1885 г.) ). Хотя возможно, что корни этого слова имеют саамское или чудское происхождение.

СЕЛО ПЯНДА В XVII ВЕКЕ

Если анализировать указанные выше грамоты и акты, то из них явственно вытекает, что Пянда была мытом, т.е. местом, где останавливались все корабли и лодки, плывшие по Двине, и где с судовладельцев взимался за провозимый ими товар замыт (пошлина). Пянда была также местом, в котором отбывали ямскую повинность все жители Подвинской четверти Важского уезда. Эта повинность была необходима для организации перевозки лиц, состоявших на государственной службе, государственных грузов, а также дипломатов. Ямская повинность в Важском уезде выполнялась специально для этого выбранными ямщиками («ямскими охотниками»). Выбирались они из «не тяглых, лучших людей», так в грамоте от 21 марта 1618 г. говорится, что в 1617 г. крестьяне Ростовской и Конецгорской волостей для отбывания ямской повинности в Пянде выбрали Гришку Туфанова . Избрание охотника закреплялось особым актом, выбором, в котором обозначались обязанности ямщика. Выбор выдавался ямскому стройщику или приказчику с поручной записью и рукоприкладствами поручителей. Далее ямщик получал от населения «подмогу», в виде денежной суммы и известного количества ржи и овса. Служил ямщик не более года, после чего назначались новые выборы. Подводя итог, можно сказать, что в 17 веке Пянда служила крупной почтовой станцией и внутренним таможенным постом на самом главном торговом пути России того времени. В этот период в Пянде существовало не менее двух храмов, один Троицкий и второй с двумя престолами – Георгиевским и Крестовоздвиженским, время устроения которых не известно .

СЕЛО ПЯНДА В XVIII ВЕКЕ

Ямская повинность была отменена в начале 18 в., в это же время вся торговля с иностранными государствами была принудительно переведена из Архангельска в только что основанный Санкт-Петербург, чуть позднее на Севере России приходит в упадок и солеварение, чей продукт, соль, долгое время был основным товаром Поморья. В итоге ни какое развитие Пянде не сулило. В Топографическом описании Вологодского Наместничества, составленного в 1784 году, читаем: «В Шенкурской округе (…) впадает в Двину реку при селении Пянде река Пянда же, на которой есть пристань, куда приходят каюки в осеннее время с солью следующей на продажу в Шенкурск, разные товары и рыба, и тут выгружаются, и потом зимним путем в разные места развозятся, а суда по перезимовании возвращаются в Архангельск» . Т.е. Пянда служит уже только перевалочным пунктом, ни каких пошлин и сборов с этого товара здесь уже не взимается, иностранных послов и купцов не принимают, важные государственные почтовые отправления отсутствуют. Все это привело и к сокращению численности жителей Пянды, так если в 1744 г. в Пяндском приходе состояло 521 человек (265 м.п. и 256 ж.п.) , то менее чем через 40 лет в 1785 г. уже только 382 человека (168 м.п. и 214 ж.п.) . В начале 18 века оба пяндских храма сгорели, на их месте были построены новые – в 1709-1710 гг. одноименный двух престольный (Георгиевский и Крестовоздвиженский) и в 1728 г. Троицкий храм, имевший вид корабля .

СЕЛО ПЯНДА В XIX ВЕКЕ

В 19 веке основными занятиями жителей Пянды, так же как и всего Шенкурского уезда было смолокурение, рыболовство, бурлачество, отхожие промыслы (в Санкт-Петербург и др.). Местные жители выращивали ячмень, на реке Пянда находилась мукомольная мельница о 2-х поставах, там же располагалась изба, где жили мельники. Как сообщают Вологодские губернские ведомости, в 1859 г. мельница, принадлежавшая царской фамилии, в связи с большеокладностью ее содержания (8 руб. 50 коп.) была выставлена на торги для передачи ее в частные руки . Население Пянды согласно переписи 1859 года составляло 380 человек (в т.ч. д.Родионовская 69 чел., д.Екимовская 167 чел, д.Троицкая 144 чел.) .

План лесонасаждений Пяндской дачи

Во второй половине 19 в. начинается новый виток бурного развития Пянды, связанный с быстрым ростом лесной промышленности в Архангельской губернии. В 1860 г. из дачи Важских волостей была выделена и генерально обмежевана Пяндская удельная дача . Местное население начинает в больших объемах заготовлять лес и сплавлять его по р. Пянда до Двины и далее по Двине в Архангельск, где он уже реализовывался на экспорт. Такое быстрое экономическое развитие села привело и к резкому увеличению количества его жителей, так в 1885 г. в Пянде уже проживало 1070 человек (из них 507 м.п. и 563 ж.п.) .

3 июня 1886 г. в Пянде в результате попадания молнии полностью сгорел со всем имуществом Георгиевско-Крестовоздвиженский храм. После этого пожара в селе осталась только одна церковь – Троицкая, которая в 1894 г. была отреставрирована. Возле Троицкой церкви находилась деревянная колокольня, которая так же требовала ремонта. Здание церкви и колокольни было обнесено каменной оградой, возведенной в 1883-85 гг. на средства Попечительства. Так же в 1829 г. в селе Васильевском в 8 верстах от приходских храмов была построена часовня во имя Николая Чудотворца .

В конце 19 в. в Пянде была открыта церковно приходская школа. 14 сентября 1908 г. для школы был освящен вновь построенный дом (до этого школа располагалась в неприспособленных помещениях) .

СЕЛО ПЯНДА В XX ВЕКЕ.

К началу 20 в. Пяндское сельское общество образовывали следующие населенные пункты: д. Родионовская (Устье), Анисимовская (Горка), с. Григорьевское (Давыдово и Антоново), Екимовское (Пянда, Троицкое, Пяндский погост, Троицкий погост, Волость), Выселок с. Екимовское, а также изба при мукомольной мельнице. Проживало в этих н.п. к 1905 г. 795 человек .

2 августа 1918 г. в Архангельске произошел переворот, и в город вошла англо-франко-американская эскадра в составе 17 кораблей, а большевики в спешке отбыли по Двине в сторону Котласа.

Через пару дней после этого события в Пянде произошла весьма примечательная и полная драматических событий встреча. Возвращавшиеся из Москвы в Архангельск Леонид Леонов (в будущем известный советский писатель) и Степан Писахов (художник, сказочник) с тремя своими попутчиками остановились в Пянде для того чтобы найти лодку и продолжить путь в Архангельск. В это время по реке шла моторная лодка с красноармейцами: они подплыли почти в упор и неожиданно дали залп по безоружным людям. Один, раненный в ногу, упал, второй был сразу убит. “Пуля вошла в висок и вышла через затылок”, – как констатировал затем Леонов в своей заметке в газете «Северный день». Сам Леонид Леонов и Степан Григорьевич Писахов не были задеты первыми выстрелами и от греха подальше отбежали от берега. Красноармейцы причаливать и ловить беглецов не стали, а сразу уплыли. Писахов подхватил раненого, и они отправились в дом пяндского священника, о. Александра. Вскоре красноармейская дружина, съездившая за подкреплением в Березник, вернулась в Пянду. “…Воинственно бряцая оружием, они, – вспоминает Леонов, – опрашивали, где находятся недавно приехавшие люди”. Дом, где разместились путешественники, вскоре нашли и оцепили. И то были минуты, когда Леонов и Писахов могли всерьез прощаться с жизнью. Но все обошлось. “…Широко размахивая красными руками, – пишет Леонов, – вошел комиссар (фамилия его, как мы после узнали, – Виноградов, один из „Архангельских” (имеется ввиду Павлин Федорович Виноградов, в честь которого и назван Виноградовский р-н АО)), постоял в дверях, плюнул в угол, грубо бросил: - Здравствуйте, товарищи! – и, несколько меняя тон, свертывая «цыгарку», небрежно заметил, обращаясь к нам: - Вы чего от берега-то убежали? По какой причине? Наша хозяйка, сморщенная, седая, но крепкая старушонка, не выдержала. - Что ты, батюшка, окстись, в живых людей стреляете, а еще спрашиваешь? Комиссар самодовольно улыбнулся, сплюнул еще раз и двинул свою тушу к дверям, вероятно, «углублять революцию» в соседних деревнях, в среде рабочих и крестьян, начинать водворение «большевистского символа веры»… Осада с дома была снята и Леонов с Писаховым смогли продолжить свой путь .

Уже 9 августа 1918 г. Пянда была занята войсками белых и интервентов. И только 19 сентября 1919 года, после того как интервенты отбыли в свои страны, большевикам удалось вновь утвердить свою власть в селе . Вскоре в Пянде была создана партийная ячейка РКП(б), к концу 1919 года в ней состояло 23 пяндских жителя .

По переписи 1920 года в Пяндском сельском обществе проживало732 человека .

16 июля 1917 года жители Пянды на общем собрании постановили: «Открыть Пяндскую трудовую артель, необходимую для улучшения нашего быта». В эту артель записалось 103 жителя села. Артель работала, но, видимо, в годы гражданской войны она свою деятельность приостановила. После войны члены артели расчищали берега рек Пянда и Чудеса от кустарников и леса для увеличения сенокосных площадей и пастбищ. Кустарник сжигали на месте, а лес продавали на дрова и балансы в город Архангельск на лесозавод N 23, который в то время принадлежал американскому промышленнику. Заготовляли и рудстойку, которую отправляли на шахты. На вырученные деньги покупали хлеб; деньги распределяли в виде заработной платы членам артели .

В годы всеобщей коллективизации на территории Пяндского сельсовета были организованы два колхоза: «Пяндский» и «Красный путь», которые в дальнейшем вошли в состав совхоза «Березниковский».

В середине тридцатых годов загорелась от молнии последняя церковь в Пянде – Троицкая .

В 1949 г. сплав леса по реке Пянда был запрещен в связи с организацией бобрового заповедника. В августе 1949 г. из Слободского бобрового хозяйства привезены и выпущены в реку Пянда в районе бывшей мельницы 14 (по др. данным – 15) бобров, которые хорошо прижились и расселились по другим речкам .

ЗАПАНЬ ПЯНДЫ

Запань у устья реки Пянда была устроена, вероятно, еще в конце 19 в. На это указывает, в частности, объявление в Вологодских губернских ведомостях от 26.01.1896, в котором говорится о проведении торгов на сдачу подряда выгонки, сплотки с устройством запаней и сплава леса по р. Ваге до С. Двины, с постановкой сплавного леса близ устья Пянды .

Однако непосредственно сам поселок Запань Пянда возник уже в советский период. В 1928 г. был образован Пяндский сплавной рейд, работали на нем сезонники, которые размещались в близлежащих деревнях. Как указывается в «Летописи Двиноважья», составленной краеведом Л.Ю. Озолом: только в 1936 г. на запани Пянда были построены первые 6 бараков и в том же году смонтирован радиоузел на 30 точек . Однако статья из газеты «Правда Севера» от 1932 года свидетельствует о том, что уже тогда в Пяндской запани были общежития и столовая, и состояние их было удручающее: «в общежитиях рабочих с потолка сыплется песок, а хозяйственники, несмотря на жалобы рабочих, не хотят оклеить потолок газетами (…) Питание в столовой (на Пяндской запани) не улучшается. Кроме рыбы, крупы и растительного масла, ничего нет. Самозаготовки проходят неудовлетворительно. Отбросы из столовой идут неизвестно куда «. Поэтому датой основания поселка Запань Пянда, следует считать все-таки 1928 год, когда был образован Пяндский сплавной рейд. К 1939 г. в этом рабочем поселке проживало уже 157 человек .

О жизни Пянды во второй половине 20 века можно узнать из недавно вышедшей книги Павла Павловича Щеколдина «Остановиться, оглянуться…»

Остановиться, оглянуться… [Текст] : [исповедь человека, нашедшего дорогу к Богу: сборник] / П. П. Щеколдин. – Архангельск: Правда Севера, 2011. – 313, с., л. ил. : цв.ил., ил., портр. ; 21 см. – 1000 экз. – ISBN 978-85879-680-0

Аннотация

Судьба постоянно дает нам уроки. Счастлив тот, кто умеет извлекать из них пользу для себя. Автор смог найти дорогу к Богу, сумев преодолеть искушение пьянством, едва не закончившимся полным распадом личности.
Эта искренняя исповедальная история многим поможет посмотреть на себя другими глазами. В книгу вошли также стихи П.П. Щеколдина и газетные материалы разных авторов о церковной жизни Виноградовского района.

Вологодская летопись // Полное собрание Русских Летописей. Том 37. – Л.: Наука, 1982. Стр. 189

Посольство Кунраада фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Фёдору Алексеевичу. Подг. публ. А.Ловягина. СПб. 1900. Стр. 564

Копийная книга Антониево-Сийского монастыря, XVII – нач. XVIII вв., 1°, 491 л., скоропись. ГААО. Инв. 2 р.с.л.(494) л. 213-214

В коллекции Важских актов (Кн.27); Путеводитель по архиву Ленинградского отделения института истории. – М.-Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1958. Стр. 200-201

Титов А.А. Рукописи славянские и русские принадлежащие И.А. Вахрамееву. Выпуск 4. – Сергиев Посад, 1897. Стр. 69-74

Русская Историческая Библиотека. Том XIV. – СПб, 1894. Стр. 346-352

Дополнения к Актам историческим, собранным и изданным Археографической Комиссией. Том 2. – СПб, 1846. Стр. 221-225

Макарий (епископ Архангельский и Холмогорский). Исторические сведения об Антониево-Сийском монастыре // Чтения в Императорском о-ве истории и древностей Российских при Моск. Ун-те.- 1878.- № 7/9, кн. 3. Стр. 45-46

Русская Историческая Библиотека. Том XIV. – СПб, 1894. Стр. 341-342

Акты исторические, собранные и изданные Археографической Комиссией. Том 3. – СПб, 1844. Стр. 75-77

Русская Историческая Библиотека. Том XIV. – СПб, 1894. Стр. 327-331

Акты исторические, собранные и изданные Археографической Комиссией. Том 3. – СПб, 1844. Стр. 68-69

Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. – М.: Рус. яз., 1989-1991. – Т. 1-4.; Подвысоцкий А. И. Словарь областного архангельского наречия в его бытовом и этнографическом применении. – СПб, 1885. – 197 с

Русская Историческая Библиотека. Том XIV. – СПб, 1894. Стр. 324-327

Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской Епархии. Вып. 2 Уезды Шенкурский, Пинежский, Мезенский и Печорский. – Архангельск, 1895. С. 158

Временник Императорского Московского общества истории и древностей Российских. Кн. 25. – Москва, В Университетской Типографии, 1857. С. 32

Архангельская губерния по статистическому описанию 1785 года. – Архангельск, 1916

Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской Епархии. Вып. 2 Уезды Шенкурский, Пинежский, Мезенский и Печорский. – Архангельск, 1895. С. 157

Вологодские губернские ведомости № 27, 1859

Список населенных мест Российской Империи. I. Архангельская губерния. – Санкт-Петербург, 1961. С. 100

Неволин О.А. Грицынин А.Н. История Березниковского лесхоза. – Архангельск, Правда Севера, 2002. – 537 с. С. 18

Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской Епархии. Вып. 2 Уезды Шенкурский, Пинежский, Мезенский и Печорский. – Архангельск, 1895. С. 157

Там же С. 158-159

Архангельские епархиальные ведомости. 1908, № 19, с. 640-641

Список населенных мест Архангельской губернии к 1905 г. Составлен Секретарем Губернского Статистического Комитета Н.А. Голубцовым. – Архангельск, 1907. С. 68-69

Подробнее см.: Пономарева И.Б. Главы из жизни Степана Писахова [Текст] : [научное издание] / cост., авт. предисл. и примеч. Л.И. Левин; Гос. музейное об-ние «Худож. культура Русского Севера». – Архангельск: Правда Севера, 2005. – 232 с.; Прилепин, Захар. «Леонид Леонов: «Игра его была огромна» / З. Прилепин. – М.: Молодая гвардия, Серия: Жизнь замечательных людей, 2010. – 608 с

Борьба за торжество Советской власти на Севере. С. 144

Список населенных мест Архангельской губернии на 1 мая 1922 года. – Архангельск, 1922. С. 159

Озол Л. Пяндская артель // Двиноважье № 47 от 27.04.2004

Ильина Л. Как много деревень хороших // Двиноважье № 116 от 14.10.2003

Вологодские губернские ведомости № 4 от 26.01.1896

Правда Севера № 155 от 1932 года.